Вторжение в Персей - Страница 86

Но чтоб породить всеобщий беспорядок, они организуют у себя строжайший, жестокий, неслыханно жесткий порядок. Они создают гигантскую империю, строят города и заводы, оборудуют космические станции, наполняют мировые просторы кораблями, одну за другой осваивают и колонизируют планеты и звездные миры. Подчеркиваю — создают, организуют, упорядочивают! Нет сегодня у вас в Персее больших организаторов и созидателей, чем эти самые разрушители!

Да, конечно, их созидательная работа подготавливает разрушение и уже приводит к разрушению, чудовищная жестокость их иерархического порядка нужна, чтоб сеять всеобъемлющий хаос, инженерное творчество обеспечивает возможность социального злотворения. Все это так — они разрушители, они зловреды, я не собираюсь их обелять.

Но я требую внимания к сложной природе их деятельности, к наполняющим ее внутренним противоречиям. Мир многоцветен — одной краской вы не нарисуете его правдивой картины. И вот я утверждаю, что это вторая сторона противоречия, исполинская инженерная космическая работа сегодняшних зловредов, сама по себе, вне ее искусственно злобной цели, полезна, а не зловредна.

Что плохого, если Станция Метрики будет регулировать структуру пространства, а мощные звездолеты будут перебрасывать товары и пассажиров из одного звездного края в другой? Да одно умение владеть тяготением — это же величайшее из творений разумного гения! Как не поставить такое умение в служение живому разуму? Я не буду перечислять технические успехи разрушителей, они вам известны лучше, чем мне. Я утверждаю, что безымянные творцы этих успехов — наши потенциальные друзья. Творческий разум задыхается в Империи разрушителей, давно-давно там созрели уже силы, стремящиеся вызвать революцию угнетенных против угнетателей, — наш долг помочь этим силам.

Вы спросите, где они? На поверхности их не увидеть, слишком велико подавляющее их угнетение, слишком тяжки кары за любую попытку сопротивления. Но разве свирепость угнетения, разве тяжесть кар сами не свидетельствуют о мощи сопротивляющихся сил? Бывший разрушитель, наш друг Орлан, сказал, что один хороший толчок — и Империя разрушителей с грохотом развалится. Так давайте, друзья, толкнем хорошенько!

Но вы спрашиваете, где гарантии? Без гарантий вы не верите, что разрушители превратятся в созидателей? Вот они, испрошенные вами гарантии, вглядитесь зорче! Орлан и Гиг, поднимитесь, пусть вас увидят галакты и звездные их друзья! Орлан, ближний сановник Великого разрушителя, один из знатнейших вельмож Империи, умница и стратег, — разве не сам он замыслил переход на нашу сторону? На чью сторону, спрошу я вас? Победителей, грубо сломивших мощь обороны и без его поддержки уже обеспечивших себе успех? Нет, на сторону беспомощных пленников, чье будущее было еще так неверно, — перешел на нашу сторону, чтоб разделить нашу судьбу, а не для того, чтоб подсесть к завоеванному пирогу! А Гиг, весельчак Гиг, добряк Гиг, хороший парень Гиг, разве он изменил разрушителям в поисках благ? Он изменил потому, что представился случай уйти от зловредов, он больше не мог быть с ними!

Вы скажете: Орлан и Гиг не гарантия, что и другие разрушители поступят так же. Равно как и переход на нашу сторону Главного Мозга с Третьей планеты не гарантия, что и остальные пять Главных Мозгов отступятся от своего повелителя? Нет, друзья мои, нет. Здесь гарантия и к тому же — абсолютная! Абсолютность ее в том, что Орлан и Гиг были первыми разрушителями, которых мы встретили, — и эти первые стали нашими. Мы их не выискивали, не отбирали, наоборот, их выискивал и отбирал сам Великий разрушитель, — и, конечно, отыскал самых правоверных, подобрал самых свирепых. А они — наши! А они не правоверны и не свирепы! И не перешли на нашу сторону, это слово неточно, — вырвались к нам, обрели наконец свободу.

Вот она, абсолютная гарантия: вельможи покидают верховного правителя, гвардия его заносит над ним меч. Ибо он — угнетение и унижение, бесправие и ложь. Ибо мы — свобода и взаимное уважение, равноправие и правда! Не ищите других гарантий, сильнее этих не найдете! Я кончил. Решайте.

— Можешь отдохнуть, Эли, — сказал Граций, когда я сел. — Передача завершена, надо дать время галактам поразмыслить над твоей речью.

Я вышел в салон. Меня обступали друзья. Лусин плакал, Труб тоже вытирал крылом глаза. Орлан так волновался, что не сумел ничего сказать, он лишь проникновенно сиял бледным лицом. Гиг заключил меня в свои костлявые объятия. Ромеро с уважением сказал:

— Вы, оказывается, оратор, любезный адмирал!

Осима энергично выругался:

— Если эти живые боги сейчас не выделят нам парочку звездолетов с биологическими орудиями, то они слепые котята. И больше тогда не произносите при мне этого слова — галакт.

Мэри взяла меня под руку:

— Эли, я слушала тебя с замиранием сердца! Если эти странные существа и не согласятся с тобою, все равно речь твоя была великолепна, все равно была великолепна, Эли!

Я с досадой отмахнулся от ее похвал:

— Речи хороши лишь тогда, когда порождают хорошие результаты. Откажут нам галакты в поддержке — значит, речь никуда не годилась!

Мы еще поговорили немного, и я вдруг задремал, привалившись головой к спинке дивана. Мэри потом говорила, что я стонал и вздрагивал во сне. Пробудился я оттого, что Мэри дернула меня за рукав.

В салон вошли Граций и Тигран. Впервые — и в последний раз — в глазах Грация блестели слезы, он издали протянул мне обе руки. А Тигран приплясывал, он не хуже Гига готов был ликующе захохотать и затрястись всем телом.